Пророчество Луны - Страница 24

— К сожалению, нет, — признался Джованни, вновь стыдясь своего невежества.

— Впервые я встретил его в тысяча четыреста семьдесят седьмом году, когда мне едва исполнилось семнадцать. Ему тогда было сорок четыре, и слава его достигла расцвета.

Взявши за основу эту информацию, Джованни подсчитал, что мессеру Луцио сейчас, должно быть, около шестидесяти трех лет.

— Золотые были времена! — продолжил старик, его глаза заблестели. — Академия, возглавляемая Марсилио, находилась под защитой внука Козимо, Лоренцо Медичи, и стала местом увлеченных исследований, где мы отыскивали потерянные сокровища Древнего мира. Я решил посвятить свою жизнь философии. Выучил греческий язык и стал одним из самых близких соратников Марсилио. Помогал ему сделать полный перевод «Диалогов» Платона, опубликованных в тысяча четыреста восемьдесят четвертом году, затем мы вместе работали над «Эннеадами» Плотина, переведенными двумя годами позже.

Старик замолчал, погрузившись в воспоминания о прошлом. Джованни воспользовался паузой и робко спросил:

— Кто такой Плотин?

— А, Плотин! Выдающегося ума человек! — ответил мессер Луцио с воодушевлением. — Он был большим поклонником Платона, который жил в Риме и Александрии в третьем веке. Совершил длительное путешествие в Индию, и эта страна оказала на него неизгладимое впечатление. В его работе замечательным образом сочетаются идеи Древнего мира, она пронизана его собственным мистическим ощущением Бога, которого он называет Первоединым. Когда я переводил Плотина, то подружился с Джованни Пико делла Мирандолой, который был моложе меня на десять лет, но обладал исключительными познаниями. Умнее человека я не встречал. Когда ему было всего лишь двадцать три, он решил за свой счет созвать ученых со всего христианского мира в Рим, чтобы они обсудили только что опубликованные девятьсот тезисов, в которых он обобщил все известные ему философские и религиозные учения. Но Папа осудил семь из тезисов, сочтя их противоречащими христианской вере. Джованни пришлось отказаться от своего замысла и бежать во Францию, где его схватили и бросили в тюрьму. Благодаря вмешательству Лоренцо Медичи он в конце концов смог вернуться в наш город, и мы встретили его с распростертыми объятиями. Мне повезло — я встречался с ним почти каждый день все последние годы его жизни, к сожалению, слишком короткой. Он умер в тысяча четыреста девяносто четвертом, всего лишь спустя год после того, как с него сняли обвинение в ереси, в тот самый день, когда войска короля Франции вторглись во Флоренцию.

Старик вновь замолчал, буравя юного собеседника взглядом. Затем отвел глаза и тихо произнес:

— Но это уже совсем другая история, воспоминания увели меня в сторону от темы нашего разговора. Я всего лишь хочу сказать, что всегда старался следовать по стопам моих учителей — блистательных Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола, которые оба, без всяких предрассудков, невзирая на языковые или религиозные преграды, искали всеобщее знание.

От услышанного у Джованни голова пошла кругом. Провидение свело его с человеком, занятым поисками «всеобщего знания». Юноша не мог поверить своему счастью.

— У тебя неважный аппетит, — заметил Пьетро, глядя на тарелку юноши, на которой лежали почти нетронутые хлеб, сыр и кусок ветчины.

— Что вы, напротив, я очень голоден! Но я рад встрече с таким человеком, как вы, синьор…

— Зови меня мессер Луцио, как мой добрый Пьетро и бывшие ученики в Академии.

Джованни подумал, как было бы чудесно, учись он в подобном заведении. И вдруг понял, что здесь, рядом с ним, находится наставник, который мог бы передать ему все свои знания.

Он должен остаться в этом доме. Провести здесь столько времени, сколько нужно, чтобы расчистить пустырь невежества, посадить саженцы и дождаться, пока они не станут цветущим садом. Да, именно так он и поступит. Это его шанс приблизиться к Елене. Нужно сделать так, чтобы и хозяин, и слуга разрешили ему пожить с ними.

Глава 22

За едой мессер Луцио начал расспрашивать Джованни о его жизни. Молодой человек не стал таиться и поведал старику свою историю. Он умолчал только о событиях двух последних дней, опасаясь, что старик не поверит и вышвырнет его за дверь.

Мессера Луцио тронули природная сообразительность и чистосердечие Джованни. Он слушал юношу и чувствовал, как ему хочется передать свои знания этому юному пытливому уму, не испорченному учением. Кроме того, юноша неплохо владел латынью, которая хотя и нуждалась в шлифовке, но все же значительно облегчила бы бремя ученичества. Старик подумал: неужели провидение послало ему этого молодого человека, чтобы на закате жизни было кому передать свой опыт и мысли? Он решил, не торопясь, все обдумать и понаблюдать за Джованни, за его характером, а главное — посмотреть, хватит ли у юноши настойчивости, действительно ли его тяга к знаниям так сильна, как кажется.

Когда трапеза подошла к концу, мессер Луцио спросил у молодого человека, не хочет ли он остаться на несколько дней. Джованни так обрадовался предложению, что, не удержавшись, воскликнул:

— На несколько недель или даже месяцев, если вам будет угодно!

— А как же Елена? Ведь ты покинул дом и семью, чтобы быть с этой прекрасной юной дамой… а не жить у такого старого ворчуна, как я! — пошутил мессер Луцио, весьма довольный воодушевлением юноши. Затем старик отправил Джованни в распоряжение Пьетро, чтобы тот показал юноше дом и объяснил, как они живут. Пьетро позвал Джованни в лес, за хворостом.