Пророчество Луны - Страница 126

126

Джованни искренне поблагодарил губернатора, откланялся и пошел к двери. Когда он уже выходил из комнаты, Паоло Контарини окликнул его:

— Синьор Бомпиани!

Джованни обернулся и увидел, что слуга, который разливал чай, стоит рядом с губернатором и шепчет ему на ухо. Паоло Контарини весьма удивился, помедлил несколько мгновений и, вновь обращаясь к Джованни, сказал:

— Извините, что я вас задерживаю, но Франческо, который долгое время служил моей жене и дочери, сообщил мне нечто неожиданное, и я хотел бы поговорить об этом с вами, если не возражаете.

Джованни постарался не выказать овладевший им панический страх. Молодой человек пристально вгляделся в слугу, пытаясь вспомнить, встречал ли он его в доме Елены. Но безрезультатно.

— У Франческо замечательная память на лица, и он утверждает, что вы очень похожи на одного человека.

— Не может быть! — ответил Джованни, притворившись удивленным. — На кого же?

— Юношу, которого он встречал несколько лет назад.

Джованни бросил на губернатора вопросительный взгляд.

— Молодого калабрийского крестьянина, который пытался посягнуть на честь моей дочери.

— Невероятно! — рассмеялся Джованни. — Разве я похож на калабрийского крестьянина?

— Нет, — ответил губернатор, — но случилось так, что этот крестьянин каким-то чудом стал астрологом, прибыл в Венецию, чтобы отыскать мою дочь, соблазнил ее и убил своего соперника, сына моего лучшего друга. Его приговорили к пожизненной ссылке на галеры, но после морского сражения он исчез.

Губернатор замолчал, следя за реакцией Джованни, затем продолжил:

— Было бы поистине невероятно, если бы этот человек, привыкший менять обличья, превратился в издателя и книготорговца. Но, конечно, это всего лишь беспочвенные предположения. Мой слуга мог и ошибиться.

— Несомненно, ваше превосходительство. И если бы вы не проявили ранее величайшую мудрость, я был бы потрясен, услышав в свой адрес столь оскорбительные измышления, которые к тому же невозможно подтвердить.

При этих словах слуга снова зашептал что-то на ухо своему господину, и губернатор произнес:

— Напротив, есть очень простой способ убедиться в том, заблуждается слуга или нет. Того человека приговорили к порке. Франческо был тогда с моей дочерью и присутствовал при наказании. Если на вашей спине, синьор, нет следов от ударов бича, тогда я принесу вам извинения и даже выплачу компенсацию за ложное обвинение.

— Если я правильно понял, вы предлагаете мне раздеться прямо здесь, чтобы доказать свою благонадежность?

— Совершенно верно.

— Я весьма смущен, ваше превосходительство, так как судьба, по-видимому, настроена против меня. Дело в том, что несколько лет назад я попал в плен к берберским пиратам, и меня подвергли точно такому же наказанию, о котором вы говорили. А за попытку бежать меня приговорили к битью палками по пяткам; если хотите, я могу показать и шрамы на ступнях. Но может, ваш слуга сейчас вспомнит, что того юношу-калабрийца тоже наказали подобным образом?

— Синьор, пожалуйста, не обижайтесь. Будьте любезны, покажите свои шрамы.

Вначале Джованни снял башмаки и показал изуродованные ступни. Затем расстегнул рубаху и обнажил спину. Все присутствующие пристально изучили рубцы и стали шепотом совещаться.

Через некоторое время губернатор повернулся к Джованни.

— Вы правы насчет отметин на ступнях, которые, я уверен, получили за то, что пытались бежать из плена. Но, к сожалению, вынужден сообщить, что следы на вашей спине оставлены особой плетью, которая не используется ни берберскими пиратами, ни в Османской империи… а только в венецианской армии!

— И опять мне не повезло, — заметил Джованни с иронией. — Мучители не только подвергли меня бичеванию, но и нанесли удары плетью, украденной у венецианцев!

— Не думаю, что это в их правилах. Но вы правы, оснований для вашего ареста недостаточно.

Джованни почувствовал, как ослабевает петля вокруг его шеи, и облегченно вздохнул.

— И все же, — продолжил губернатор, — через несколько минут все прояснится. Есть одна женщина, которая может с уверенностью подтвердить, тот ли вы человек или нет. Я послал за ней, и она вот-вот появится.

Джованни словно обухом по голове ударили.

«Елена, — подумал он, — Елена здесь, и губернатор послал за ней».

— Что бы она ни сказала, вопрос можно считать решенным, — произнес Паоло Контарини. — Либо вы уедете вместе со своими друзьями, получив свободу и хорошее вознаграждение за то, что были несправедливо обвинены, либо попадете в тюрьму… прежде чем вас повесят или сожгут на костре.

В эту минуту маленькая дверь в дальнем конце комнаты, за креслом губернатора, отворилась, и вошел солдат, а следом — женщина. Джованни ошеломленно смотрел, как хрупкая фигурка движется по залу для аудиенций.

Он сразу же узнал ее, и его сердце застыло.

Глава 87

Обе руки молодого человека были связаны и прикованы к кольцу в стене каземата. Слабый луч света пробивался сквозь узкое отверстие. Все надежды и чаяния Джованни пошли прахом, когда служанка Елены, Джулиана, прекрасно помнившая его по Венеции, без тени сомнения признала в юноше бывшего возлюбленного хозяйки, Джованни Да Сколу, которого приговорили к ссылке на галеры. Губернатор незамедлительно распорядился заточить несчастного в башне дворца. Несколькими днями позже он предстал перед судьями, которые в соответствии с венецианским законом о рабах, сбежавших с галер, приговорили его к смерти. Джованни предоставили выбор — казнь через повешение или сожжение. Юноша выбрал костер.

126